Tomskii Zhurnal Lingvisticheskikh i Antropologicheskikh Issledovanii-Tomsk Journal of Linguistics and Anthropology最新文献

{"title":"LANGUAGE IDEOLOGIES IN SPEECH PRACTICES OF MULTILINGUAL POST-SOVIET MIGRANTS AS A BARRIER TO TRANSLANGUAGING","authors":"Эржен Владимировна Хилханова, Доржи Львович Хилханов","doi":"10.23951/2307-6119-2022-1-78-91","DOIUrl":"https://doi.org/10.23951/2307-6119-2022-1-78-91","url":null,"abstract":"Основная цель статьи — вскрытие и анализ языковых идеологий, лежащих в основе много-язычных практик нерусских мигрантов первого поколения из бывшего Советского Союза в свете теории транслингвальности. В статье использованы данные, собранные авторами в ходе трехмесячного этнографически-ориентированного полевого исследования в странах Западной Европы (углубленные полуструктурированные интервью и включенное наблюдение), дополненные социолингвистическим анализом неформального онлайн-общения. Было обнаружено, что в целом для большинства хорошо образованных постсоветских мигрантов переходные, «текучие» транслингвальные практики нехарактерны, несмотря на присутствие этнических языков (Я1), русского (Я2) и иностранных языков (Я3-n) в их языковом репертуаре. Вместо этого мы наблюдаем преимущественно русскоязычное нормативное речевое поведение, отсутствие желания пересекать языковые границы и создавать гибридные лингвистические формы, по крайней мере между Я1 и Я2. Причины этого видятся авторами в советской языковой политике, продуктами которой являются выходцы из СССР, «экспортирующие» сформировавшиеся в родной стране взаимоотношения между русским и этническими языками. В статье рассмотрены некоторые из языковых идеологий и привычек, служащих барьером транслингвальности, а именно идеологии языкового пуризма и (русского) монолингвизма, а также приверженность к «стандартной языковой культуре». Уровень образования также связан с «чистым» говорением на русском — более престижном и более привычном языке, в котором опрошенные обладают наибольшей языковой компетенцией. В целом авторы приходят к выводу о том, что описанное в статье речевое поведение данной полиэтничной и многоязычной группы мигрантов является следствием габитуса — глубоко затаенных, неосознаваемых, «впечатанных» лингвокультурных привычек, унаследованных из советского опыта жизни и воспроизводящихся в жизненных практиках и за рубежом.\u0000 The main purpose of the article is to uncover and analyze language ideologies underpinning multilingual practices of non-Russian first-generation migrants from the former Soviet Union from a translanguaging perspective. The article uses data collected by the authors during a 3-month ethnographically-oriented field study in Western European countries (in-depth semi-structured interviews and participant observation) supplemented by sociolinguistic analysis of informal online communication. It was found that fluid, translingual practices are generally not characteristic for the majority of well-educated post-Soviet migrants, despite the presence of ethnic languages (L1), Russian (L2) and foreign languages (L3-n) in their linguistic repertoire. Instead, we observe predominantly Russian normative speech, lack of desire to cross language boundaries and create hybrid linguistic forms, at least between L1 and L2. The authors see the reasons for this in the Soviet language policy, which products the immigrants from the USSR are “exporting” the relationship between Russian an","PeriodicalId":52022,"journal":{"name":"Tomskii Zhurnal Lingvisticheskikh i Antropologicheskikh Issledovanii-Tomsk Journal of Linguistics and Anthropology","volume":" ","pages":""},"PeriodicalIF":0.1,"publicationDate":"2022-04-25","publicationTypes":"Journal Article","fieldsOfStudy":null,"isOpenAccess":false,"openAccessPdf":"","citationCount":null,"resultStr":null,"platform":"Semanticscholar","paperid":"48449380","PeriodicalName":null,"FirstCategoryId":null,"ListUrlMain":null,"RegionNum":0,"RegionCategory":"","ArticlePicture":[],"TitleCN":null,"AbstractTextCN":null,"PMCID":"","EPubDate":null,"PubModel":null,"JCR":null,"JCRName":null,"Score":null,"Total":0}

{"title":"BORROWED LEXIS OF THE TRADITIONAL YAKUT CLOTHING","authors":"Л.М. Готовцева","doi":"10.23951/2307-6119-2022-1-124-134","DOIUrl":"https://doi.org/10.23951/2307-6119-2022-1-124-134","url":null,"abstract":"Анализ слов-наименований якутской одежды и ее деталей (компонентов) обнаруживает наличие своеобразного лексического пласта, происхождение которого требует уточнения с точки зрения их источника и адаптации в принимающем языке. Данный тезис обусловливает постановку задачи: определить, какие из этих лексем являются заимствованиями. Анализ заимствований названий одежды осуществлен с помощью лексикографических словарей и представляет собой начальный этап исследования в данном направлении.Состав заимствованной лексики разнообразен, что позволяет рассмотреть его как отдельные лексико-семантические группы, которые охватывают такие виды одежды, как головной убор, верхняя одежда, нательная одежда (штаны), обувь, детали одежды.Данные слова-наименования обращают на себя внимание тем, что они обнаруживаются и в материалах эпического текста — олонхо, что обусловливает дальнейшее изучение обозначенной проблемы в аспекте выявления межэтнических контактов.Исследуемая лексика заимствований-номинаций одежды тесным образом связана с историческими и социальными изменениями в жизни северян, особенностями природно-климатических условий проживания, их материальной культуры.Выявлено, что большинство заимствованных лексем вошли в состав якутских говоров, в основном сохраняя свою фонетическую и морфологическую структуру.В настоящее время некоторая часть рассмотренных слов-наименований предметов одежды устаревает, уходят в прошлое сами предметы одежды и с ними вместе забываются слова-номинации. Поэтому необходимо продолжать изучение накопленного языкового и фактологического материалов, содержащих богатую информацию о процессах изменения языка и истории народов Севера. The analysis of the words that denote Yakut clothing and its details (components) detects the presence of a peculiar lexical layer, the origin of which requires clarification from the point of view of their source and adaptation in the taken language. This thesis defines the formulation of the task to identify which of them were borrowed. The analysis of borrowings clothing names was carried out with the help of lexicographic dictionaries and represents the initial stage of research.The composition of the borrowed vocabulary is various. This allows us to consider it as separate lexical and semantic groups that cover such kinds of clothing as headdress, outerwear, underwear (pants), shoes and clothing items.These denominations attract attention because they are also found in the materials of the epic text-olonkho which creates the further study of this problem in the possibility of identifying interethnic contacts.The studied vocabulary of borrowing-categories of clothing is closely related to the historical and social changes in the life of the northerners, the features of the natural and climatic conditions of living, their material culture.It was revealed that the most of the borrowed lexemes were included in the Yakut dialects, mainly preserving their phonetic and morphological structure.At the present ti","PeriodicalId":52022,"journal":{"name":"Tomskii Zhurnal Lingvisticheskikh i Antropologicheskikh Issledovanii-Tomsk Journal of Linguistics and Anthropology","volume":" ","pages":""},"PeriodicalIF":0.1,"publicationDate":"2022-04-25","publicationTypes":"Journal Article","fieldsOfStudy":null,"isOpenAccess":false,"openAccessPdf":"","citationCount":null,"resultStr":null,"platform":"Semanticscholar","paperid":"48791664","PeriodicalName":null,"FirstCategoryId":null,"ListUrlMain":null,"RegionNum":0,"RegionCategory":"","ArticlePicture":[],"TitleCN":null,"AbstractTextCN":null,"PMCID":"","EPubDate":null,"PubModel":null,"JCR":null,"JCRName":null,"Score":null,"Total":0}

{"title":"FUNERAL RITES OF KET AND NAVAJO INDIANS: EXPERIENCE OF HISTORICAL AND ETHNOGRAPHIC COMPARISON","authors":"Вячеслав Романович Николаев","doi":"10.23951/2307-6119-2022-1-135-145","DOIUrl":"https://doi.org/10.23951/2307-6119-2022-1-135-145","url":null,"abstract":"В статье проведен сравнительный анализ погребально-поминальной обрядности кетов (представителей енисейской языковой семьи) и индейцев навахо (представителей языковой семьи на-дене) с целью выявления в этих обрядах каких-либо культурных сходств и связей для сбора данных, позволяющих впоследствии анализировать характер самих этих связей. В результате автором статьи были получены выводы о том, что среди характеристик в погребально-поминальном обряде кетов и индейцев навахо есть как существенные (захоронения на лабазе и на дереве, объяснение смертности человека, ориентация умершего), так и менее существенные сходства. Некоторые элементы сходства в погребально-поминальных обрядах сравниваемых этносов позволяют (с большой осторожностью) оценить имеющиеся черты сходства как носящие характер культурно-генетических, что может стать неким дополнительным аргументом в пользу теории о родстве индейцев на-дене и енисейцев.\u0000 The study is carried out a comparative analysis of the memorial and funeral rites of the Indians of the Na-Dene (Navajo) group and the Yenisei (Kets). The purpose of this study is to conduct a comparative analysis of ethnographic material in order to identify any cultural similarities and parallels in the memorial and funeral rites of the Navajo Indians and Kets and to collect data that would allow to analyze the nature of these ties themselves afterwards. As a result, the author of the article reached the conclusions that among the characteristics in the funeral ritual of the Kets and Navajo Indians there are both principal (the burials in a warehouse and on a tree, an explanation of human mortality and the orientation of the deceased in an eastern direction) and insignificant similarities among the characteristics in the funeral rituals of the Kets and Navajo Indians. There are cultural ties in memorial and funeral rites that allow (with great caution) to evaluate the existing similarities as cultural and genetic, which may become an additional argument in favor of the theory of the Na-Dene Indians’ and the Yenisei’s kinship.","PeriodicalId":52022,"journal":{"name":"Tomskii Zhurnal Lingvisticheskikh i Antropologicheskikh Issledovanii-Tomsk Journal of Linguistics and Anthropology","volume":" ","pages":""},"PeriodicalIF":0.1,"publicationDate":"2022-04-25","publicationTypes":"Journal Article","fieldsOfStudy":null,"isOpenAccess":false,"openAccessPdf":"","citationCount":null,"resultStr":null,"platform":"Semanticscholar","paperid":"48893451","PeriodicalName":null,"FirstCategoryId":null,"ListUrlMain":null,"RegionNum":0,"RegionCategory":"","ArticlePicture":[],"TitleCN":null,"AbstractTextCN":null,"PMCID":"","EPubDate":null,"PubModel":null,"JCR":null,"JCRName":null,"Score":null,"Total":0}

{"title":"URBAN SPACE AS A CONSTRUCT OF PERCEPTION: THE ANTHROPOLOGICAL DIMENSION OF NOVOKUZNETSK","authors":"Александра Евгеньевна Пискунова","doi":"10.23951/2307-6119-2022-1-146-156","DOIUrl":"https://doi.org/10.23951/2307-6119-2022-1-146-156","url":null,"abstract":"Настоящая статья обращается к пониманию проблематики «человека в городе». Для городского человека фундаментальной оказывается смысловая интенциональность в отношении городского пространства — континуума сосуществования, коммуникаций, взаимодействий, отношений и потребностей. В исследовании предложена перспектива осмысления пространства города как ценностно-смысловой конструкции реальности, оформленной в процессе субъективного восприятия. Постановленная проблема предполагает аналитическую работу в рамках антропологического подхода к пониманию городской жизни. Интерпретация многообразия содержаний пространственных опытов горожан как ситуационно-смысловых согласуется с феноменолого-когнитивной трактовкой городского пространства и осуществляется в коммуникативно-семиотическом ключе.Пространство города, переживаемое как антропологический феномен, становится соразмерным человеку через специфику конкретного предметного пространства и «городского воображаемого», ситуативного и фиксированного на городе сознания. В восприятии городского пространства свою релевантность обретают материальное измерение (создаваемая людьми материальная обстановка: транспортные системы, парки, здания, сооружения и прочее), социальное измерение (социальные интеракции и действия индивидов и групп, образ использования индивидами или группами части городского пространства и его воспроизводство), символическое измерение (то, как определенные знаки, символы, системы репрезентации, образы конструируют места). В целом, пространственный опыт горожанина задается смысловой дихотомией в разной степени «обжитых» и «необжитых» городских пространств, где на одном полюсе находятся часто посещаемые места, вписанные в обыденный порядок жизни, а на другом — редко или вовсе не посещаемые части города, текстура пространства которых отличается от повседневной, то есть физически, психологически, ментально не освоенные.Делается вывод о том, что необходимость упорядочивания разрозненных ощущений и переживаний пространства города и формирования целостного образа города становится для горожанина задачей смыслового и аксиологического соотнесения себя с конкретными местами, которое может быть понято через акцентуацию пространств повседневной жизнедеятельности, особенностей (социального) видения в городе и субъективных переживаний событийности городской жизни.\u0000 The article addresses the understanding of the problematic of “man in the city”. Semantic intentionality related to urban space is fundamental for the urban person because it amounts to a continuum of coexistence, communications, interactions, relationships, and needs. The study provides a perspective of understanding the city space as a value-semantic construction of reality formed in the process of subjective perception. The issue involves analytical work within the framework of an anthropological approach in understanding of urban life. The interpretation of the variety of contents of citizens’ spatial experiences as situational and semantic is ca","PeriodicalId":52022,"journal":{"name":"Tomskii Zhurnal Lingvisticheskikh i Antropologicheskikh Issledovanii-Tomsk Journal of Linguistics and Anthropology","volume":" ","pages":""},"PeriodicalIF":0.1,"publicationDate":"2022-04-25","publicationTypes":"Journal Article","fieldsOfStudy":null,"isOpenAccess":false,"openAccessPdf":"","citationCount":null,"resultStr":null,"platform":"Semanticscholar","paperid":"45194313","PeriodicalName":null,"FirstCategoryId":null,"ListUrlMain":null,"RegionNum":0,"RegionCategory":"","ArticlePicture":[],"TitleCN":null,"AbstractTextCN":null,"PMCID":"","EPubDate":null,"PubModel":null,"JCR":null,"JCRName":null,"Score":null,"Total":0}

{"title":"QUANTITATIVE CHARACTERISTICS OF TONAL SYSTEMS: TONAL DENSITY INDEX","authors":"Елена Всеволодовна Перехвальская, Валентин Феодосьевич Выдрин","doi":"10.23951/2307-6119-2022-1-33-45","DOIUrl":"https://doi.org/10.23951/2307-6119-2022-1-33-45","url":null,"abstract":"Тональные языки могут значительно различаться по тому, какую функциональную нагрузку несёт тон. Карлос Гуссенховен предложил ввести понятие тональной плотности языка, однако до сих пор не предпринималось попыток сделать это понятие практически применимым.В статье предлагается методика определения индекса тональной плотности (ИТП) языков. ИТП понимается как отношение числа тонем или маркированных тонов к числу сегментных единиц в тексте некоторой протяжённости. Ключевыми понятиями при этом являются:— тонема — тональный контур, который задействован в выражении лексического или грамматического значения;— тональный домен — последовательность сегментов, на которой реализуется тонема;— маркированный тон — часто выделяется в языках с двухуровневыми тональными системами, в таких языках слоги или моры, не несущие маркированного тона, могут считаться бестоновыми;— базовая сегментная единица — слог или мора. Как слог, так и мора может быть принят(а) в качестве базовой единицы, при этом числовые значения ИТП для моросчитающих языков будут различаться (таким образом, можно говорить о «морном ИТП» и «слоговом ИТП»). При этом важен вопрос простоты или сложности практической сегментации базовых единиц: в некоторых языках выделяют до четырёх степеней тяжести слога; иногда даже в близкородственных языках слоги идентичной структуры получают различную трактовку в отношении слогового веса, и т. п., что затрудняет подсчёт числа мор. С другой стороны, в некоторых языках вызывает трудности выделение слогов; для таких языков подсчёт «морного ИТП» был бы предпочтителен.В качестве практической иллюстрации применения методики, «слоговой ИТП» был подсчитан для трёх разноструктурных языков. В навахо (атапасские языки, США) с маркированным высоким тоном ИТП составил 35,8. В бамана (западная ветвь манде, Зап. Африка), языке с 2-уровневой системой, оба тона которой являются релевантными, индекс составил 70. В восточном дан (южная группа манде, Зап. Африка), языке с 5 уровневыми тонами, индекс составил 105,8.\u0000 Tonal languages may differ considerably with respect to the functional load of the tone. Carlos Gussenhoven suggested the notion of tonal density of a language, however, to our knowledge, there have been no attempts to apply it in practice.In this paper, a method of calculation of the Tonal Density Index (TDI) is proposed. Under TDI we understand the ratio of the number of tonemes or marked tones to the number of segmental units in a text. The key notions related to the TDI are the following:— toneme i.e. a tonal contour which is relevant for the expression of a lexical or grammatical meaning;— tonal domain, i.e. a sequence of segments to which a toneme is associated;— marked tone, which is often postulated in languages with two-level tonal systems. In such languages, syllables or morae which do not carry the marked tone can be considered toneless;— a basic segmental unit may be a syllable or a mora. Consequently, two kinds of TDI can be calculated, the “moraic TDI” and the","PeriodicalId":52022,"journal":{"name":"Tomskii Zhurnal Lingvisticheskikh i Antropologicheskikh Issledovanii-Tomsk Journal of Linguistics and Anthropology","volume":" ","pages":""},"PeriodicalIF":0.1,"publicationDate":"2022-04-25","publicationTypes":"Journal Article","fieldsOfStudy":null,"isOpenAccess":false,"openAccessPdf":"","citationCount":null,"resultStr":null,"platform":"Semanticscholar","paperid":"42737910","PeriodicalName":null,"FirstCategoryId":null,"ListUrlMain":null,"RegionNum":0,"RegionCategory":"","ArticlePicture":[],"TitleCN":null,"AbstractTextCN":null,"PMCID":"","EPubDate":null,"PubModel":null,"JCR":null,"JCRName":null,"Score":null,"Total":0}

{"title":"THE IMAGE OF A SQUIRREL IN THE TRADITIONAL CULTURE OF THE BURYATS","authors":"Андрей Андреевич Бадмаев","doi":"10.23951/2307-6119-2022-1-106-114","DOIUrl":"https://doi.org/10.23951/2307-6119-2022-1-106-114","url":null,"abstract":"Актуальность темы обуславливается необходимостью сохранения нематериального культурного наследия народов России, в том числе знаний об их традиционной картине мира, куда входят и народные воззрения о дикой фауне. В мифологических представлениях народов Евразии белка является распространенным зооморфным образом, что связано с широким ареалом ее обитания и утилитарным значением, которое она имела, являясь пушным зверем. В бурятской этнографии данная тема ранее не рассматривалась. Целью работы является реконструкция комплекса народных воззрений бурят о белке с определением ее символики и выяснение представленности образа данного животного в их традиционной обрядности. Источниками для исследования служат этнографо-фольклорные и лингвистические сведения, в особенности этнографические и фольклорные материалы, собранные Н. Н. Агапитовым, С. П. Балдаевым, Я. И. Линденау и др. Основной лингвистический материал получен из двухтомного словаря «Буряад-ород толи» (2010). Вспомогательный характер имеют полевые материалы автора. Основным методом исследования избран структурно-семиотический метод, предусматривающий определение значений, в том числе белки. Методологической основой работы послужили труды А. К. Байбурина, П. Г. Богатырева, А. В. Гура и др.Доказано, что белка была почитаемым диким животным у бурят. Выявлено, что образ этого зверька многозначен и характеризуется амбивалентностью коннотации.Определено, что данное животное наделялось небесной, женской и продуцирующей символикой, и получило положительную коннотацию. Кроме того, выяснено, что в эпике бурят образу белки приписывали некоторую орнитоморфность. В то же время он получает и негативную коннотацию: с ним связывали мотив души врага культурного героя; он воспринимался как знак беды.Образ белки прослеживается в семейной обрядности, в обрядах шаманов и охотников. В семейной обрядности с ним связаны фетиши (Эхэ Тоодэй, Хэрмэши-нойон и Булгаша-хатан и др.), наделяемые охранительной функцией. В ритуалах шамана он воспринимается как дух-помощник, посвященное духу-покровителю животное, также его шкура рассматривалась атрибутом шамана (эмблемой рода).\u0000 The relevance of the topic is determined by the need to preserve the intangible cultural heritage of the peoples of Russia, including knowledge about their traditional picture of the world, which includes folk views about wild fauna.In the mythological representations of the peoples of Eurasia, the squirrel is a common zoomorphic image, which is associated with its wide range of habitat and the utilitarian meaning that it had as a fur-bearing animal.In buryat ethnography, this topic has not been considered before. The aim of the work is to reconstruct the complex of buryat folk beliefs about the squirrel with the definition of its symbolism and to clarify the representation of the image of this animal in their traditional rituals.The sources for the research are ethnographic-folklore and linguistic information, especially ethnographic and folklore materials","PeriodicalId":52022,"journal":{"name":"Tomskii Zhurnal Lingvisticheskikh i Antropologicheskikh Issledovanii-Tomsk Journal of Linguistics and Anthropology","volume":" ","pages":""},"PeriodicalIF":0.1,"publicationDate":"2022-04-25","publicationTypes":"Journal Article","fieldsOfStudy":null,"isOpenAccess":false,"openAccessPdf":"","citationCount":null,"resultStr":null,"platform":"Semanticscholar","paperid":"42924243","PeriodicalName":null,"FirstCategoryId":null,"ListUrlMain":null,"RegionNum":0,"RegionCategory":"","ArticlePicture":[],"TitleCN":null,"AbstractTextCN":null,"PMCID":"","EPubDate":null,"PubModel":null,"JCR":null,"JCRName":null,"Score":null,"Total":0}

{"title":"ARCHAIC “MONETARY SYSTEMS” OF PERMIAN AND VOLGA-FINNISH PEOPLES IN WRITTEN SOURCES OF THE LATE XIX — EARLY XX CENTURIES","authors":"Галина Валерьяновна Федюнева","doi":"10.23951/2307-6119-2022-1-172-186","DOIUrl":"https://doi.org/10.23951/2307-6119-2022-1-172-186","url":null,"abstract":"В фольклорных и словарных материалах конца XIX — начала XX вв. сохранились фрагменты денежного счета на коми, удмуртском, марийском и мордовском языках с использованием денежной единицы со значением ‘белка’. В 50-е гг. прошлого столетия были предприняты попытки на их основе реконструировать национальные счетно-денежные системы, определить время их появления и способы пересчета русских денег на национальную валюту, однако вопрос остался открытым.С целью выяснения происхождения и исторической сущности этих культурно-языковых артефактов в исследовании проведена дополнительная верификация имеющихся нарративов, осуществлен комплексный анализ всех денежных архаизмов коми, удмуртского и марийского языков с точки зрения их денежных значений и соответствия русским денежным единицам. Исследование проводилось в рамках сравнительно-исторического языкознания с использованием традиционных методов исторической метрологии, бонистики, нумизматики и других вспомогательных исторических дисциплин.К основным результатам можно отнести следующее. Так называемые «беличьи» денежные термины, по-видимому, восходят к раннему периоду денежно-меновой торговли, однако в обозримой ретроспективе они обозначали конкретные монеты и не были связаны со стоимостью беличьих шкур. Фрагменты «национального» денежного счета, сохранившиеся в разных источниках, являются рефлексом конкретного периода истории русской денежной системы, а именно, денежной реформы 1839–1843 гг. По существу, они отражают пересчет русских медных копеек в старых (дореформенных) и новых (пореформенных) номиналах.Материал и основные выводы статьи представляют интерес для дальнейших исследований в области истории денежного обращения народов России.\u0000 In written sources of the late XIX — early XX centuries of the Finno-Ugric peoples of the Permian and Volga groups fragments of an old monetary settlements using monetary terms dating back to the name of a fur-bearing animal (squirrels): Komi ур “copeck”, Udm. коньы “copeck”, “money”, Mar. ыр, уp “сopeck”, “small coin”, Mord. oral ур “copeck”, “penny” have been preserved. This count differs significantly from the modern one, however, it is consistently identified as common to ethnically and geographically different groups of the non-Russian population of the Volga region and the Urals, for example, 7 ур, ыр, коньы — 2 сopecks; 17 ур, ыр, коньы — 5 сopecks; 77 ур, ыр — 22 сopecks; 105 ур, ыр, коньы — 30 сopecks; 140 ур, ыр — 40 сopecks; 350 ур, коньы — 100 сopecks, etc.In the 1950s of the last century, attempts were made to reconstruct the national accounting and monetary systems based on these fragments, to determine the time of their appearance and mathematical methods of converting Russian monetary units into the national currency, but the problem remained at the level of discussions. In order to further verify the existing narratives, as well as to clarify the origin and historical essence of these cultural and linguistic artifacts, the author carried out a comprehensi","PeriodicalId":52022,"journal":{"name":"Tomskii Zhurnal Lingvisticheskikh i Antropologicheskikh Issledovanii-Tomsk Journal of Linguistics and Anthropology","volume":" ","pages":""},"PeriodicalIF":0.1,"publicationDate":"2022-04-25","publicationTypes":"Journal Article","fieldsOfStudy":null,"isOpenAccess":false,"openAccessPdf":"","citationCount":null,"resultStr":null,"platform":"Semanticscholar","paperid":"46412262","PeriodicalName":null,"FirstCategoryId":null,"ListUrlMain":null,"RegionNum":0,"RegionCategory":"","ArticlePicture":[],"TitleCN":null,"AbstractTextCN":null,"PMCID":"","EPubDate":null,"PubModel":null,"JCR":null,"JCRName":null,"Score":null,"Total":0}

{"title":"MEANS OF EXPRESSING AND INTENSIFICATION EMOTIONALITY IN THE BURYAT LANGUAGE","authors":"Н.Б. Даржаева","doi":"10.23951/2307-6119-2022-1-9-18","DOIUrl":"https://doi.org/10.23951/2307-6119-2022-1-9-18","url":null,"abstract":"В статье впервые рассматриваются синтаксические средства выражения эмоций в бурятском языке, а также средства их усиления. Актуальность темы исследования определяется возрастающим значением антропоцентрической научной парадигмы и малой изученностью выражения эмоций в бурятских конструкциях. Цель данной статьи заключается в выявлении и описании синтаксических средств и стилистических фигур, передающих эмоциональное состояние человека, и средств усиления экспрессивности и эмоциональности в них. Автор придерживается распространенного мнения о том, что более всего эмоциональна диалогическая речь, располагающая только ей свойственным инвентарем средств выражения эмоций. Объект исследования — конструкции из диалогической речи героев художественных произведений. Методами исследования являются лингвистическое описание, контекстно-семантический анализ, интроспекция. Материалом исследования послужили тексты художественных произведений бурятских авторов, в том числе размещенные в электронном Бурятском корпусе. Автор рассматривает разнообразные эмоционально-экспрессивные синтаксические средства (обращения, вводные конструкции, неполные предложения, пунктуация) и стилистические фигуры (риторические восклицания, риторический вопрос, повторы). Замечено, что экспрессия и эмоциональность в рассматриваемых конструкциях дополнительно поддерживаются различными средствами усиления, сопровождающими полнозначные слова. Специфика бурятского языка состоит в использовании инфинитных форм вопросительного глагола яа- ‘что делать, как быть’ в качестве средств усиления эмоционального напряжения. Такими же средствами выступают вопросительное местоимение юун ‘что’ в сочетании с многозначной частицей гээшэ. Все рассмотренные частицы характеризуются эмоциональной диффузностью. В заключении автор приходит к выводу, что в бурятском языке широко используются типичные эмотивные синтаксические средства и стилистические фигуры, а средствами усиления в них экспрессивности и эмоциональности выступают грамматикализованные причастные и деепричастные формы от вопросительного глагола яа- ‘что делать, как быть’, а также вопросительное местоимение юун ‘что’ в сочетании с частицей гээшэ.\u0000 The article considers syntactic means of expressing emotions, as well as means of their intensification at the first time in the Buryat linguistics. The topicality of the research is determined by the increasing importance of the anthropocentric scientific paradigm and the little study of the expression of emotions in Buryat constructions. The purpose of this article is to identify and describe the syntactic means and stylistic figures that convey the emotional state of a person, and the means of intensification the expressiveness and emotionality in them. The author adheres to the widespread opinion that the most emotional speech is dialogical speech, which has only its characteristic set of means of expressing emotions. The object of the research is constructions from dialogical speech of heroes in texts. Th","PeriodicalId":52022,"journal":{"name":"Tomskii Zhurnal Lingvisticheskikh i Antropologicheskikh Issledovanii-Tomsk Journal of Linguistics and Anthropology","volume":" ","pages":""},"PeriodicalIF":0.1,"publicationDate":"2022-04-25","publicationTypes":"Journal Article","fieldsOfStudy":null,"isOpenAccess":false,"openAccessPdf":"","citationCount":null,"resultStr":null,"platform":"Semanticscholar","paperid":"48544449","PeriodicalName":null,"FirstCategoryId":null,"ListUrlMain":null,"RegionNum":0,"RegionCategory":"","ArticlePicture":[],"TitleCN":null,"AbstractTextCN":null,"PMCID":"","EPubDate":null,"PubModel":null,"JCR":null,"JCRName":null,"Score":null,"Total":0}

{"title":"CONCEPTUAL SPACE HAPPINESS IN TURKIC LANGUAGES OF SIBERIA","authors":"Мария Дмитриевна Чертыкова","doi":"10.23951/2307-6119-2022-1-92-105","DOIUrl":"https://doi.org/10.23951/2307-6119-2022-1-92-105","url":null,"abstract":"Статья посвящена выявлению и семантико-когнитивному описанию базовых лексем в тюркских языках Сибири, включённых в концептуальное пространство счастье. Выделенные рамки рассмотрения объекта исследования, именуемые как концептуальное пространство, мы понимаем как совокупность (или понятийное содержание) множества взаимосвязанных лингвокуль-турологических сущностей, представляющих собой определённую целостность в концептосфере языка и, в частности, в сознании языковой личности. Материалом для статьи послужили данные двуязычных словарей исследуемых языков, как понятийные составляющие концептуального пространства счастье. Выявлено, что большинство рассмотренных нами лексем, репрезентирующих концепт счастье, имеют монгольское происхождение: як.: дьол / тоф.: чол / сойот.: ҷол; тув.: кежик, аас-кежик / алт.: кäжик / шор.: кешик; хак.: чырғал / тоф.: чыргал / кирг.: жыргал / алт.: jыргал и др. Значимыми аспектами счастья являются успех / удача / везение, выражаемые также монгольскими заимствованиями: алт.: мöр / хак.: мöрій; благополучие, наслаждение: тув. чыргал / хак.: чырғал. Шорский, тофаларский и алтайский эквиваленты данной лексемы показывают семантическое изменение в сторону понятий «обилие пищи», «веселье», «пир», «угощение». Межъязыковые эквиваленты лексики анализируется с точки зрения этимологической трансформации семантики и выявляются их универсальные и отличительные фрагменты. Часто отсутствие счастья или удачи (тув.: аас-кежик чок «несчастливый»; хак.: талаан чох / часка чох «несчастливый»; алт.: ырыс jок «несчастный») заметно сближается с понятием судьбы (участи, доли). Концептуальное пространство счастье в сибирских тюркских языках, как и в других разноструктурных языках, представляет собой сложное и многослойное образование, не имеющее чётких границ.\u0000 The article is devoted to the identification and semantic-cognitive description of basic lexemes in the Turkic languages of Siberia, included in the conceptual space of happiness. The selected framework for considering the object of research, referred to as a conceptual space, we understand as a set (or conceptual content) of a set of interrelated linguistic and cultural entities, which represent a certain integrity in the conceptual sphere of the language and, in particular, in the consciousness of the linguistic personality. The material for the article was the data of bilingual dictionaries of the studied languages, as conceptual components of the conceptual space of happiness. It was revealed that most of the lexemes we have considered, representing the concept of happiness, are of Mongolian origin: yak: дьол / tof .: чол / soyot .: ҷол; tuv .: кежик, аас-кежик / alt .: кäжик / shor .: кешик; hak .: чырғал / tof .: чыргал / kirg .: жыргал / alt .: jыргал etc. Significant aspects of happiness are success / luck / luck, also expressed in Mongolian borrowings: alt .: мöр / hak .: мöрій; well-being, pleasure: тuv. чыргал / hak .: чырғал. Shor, Tofalar and Altai equivalents of this lexeme s","PeriodicalId":52022,"journal":{"name":"Tomskii Zhurnal Lingvisticheskikh i Antropologicheskikh Issledovanii-Tomsk Journal of Linguistics and Anthropology","volume":" ","pages":""},"PeriodicalIF":0.1,"publicationDate":"2022-04-25","publicationTypes":"Journal Article","fieldsOfStudy":null,"isOpenAccess":false,"openAccessPdf":"","citationCount":null,"resultStr":null,"platform":"Semanticscholar","paperid":"41861220","PeriodicalName":null,"FirstCategoryId":null,"ListUrlMain":null,"RegionNum":0,"RegionCategory":"","ArticlePicture":[],"TitleCN":null,"AbstractTextCN":null,"PMCID":"","EPubDate":null,"PubModel":null,"JCR":null,"JCRName":null,"Score":null,"Total":0}

{"title":"HORSE AND HORSE HARNESS IN THE RITUAL OF THE KHAKASS CHILDREN'S CYCLE (LATE XIX — MID XX CENTURY)","authors":"Венарий Алексеевич Бурнаков","doi":"10.23951/2307-6119-2022-1-115-123","DOIUrl":"https://doi.org/10.23951/2307-6119-2022-1-115-123","url":null,"abstract":"Данная статья посвящена изучению роли коня и его снаряжения в традиционной обрядности хакасов, связанной с миром детства. Основанием для исследования послужили этнографические и фольклорные источники, среди которых важное место занимают сведения, собранные И. Г. Гмелиным, Н. Ф. Катановым, В. Я. Бутанаевым, Н. С. Тенешевым и другими исследователями. Фольклорные материалы — отрывки из героических сказаний (алыптығ нымахтар), используемые в работе, впервые представлены в авторском переводе на русском языке. В рассматриваемой статье вводятся в научный оборот и архивные этнографические материалы по обозначенной проблематике.Проанализированы место коня и функции элементов конского снаряжения в детском обрядовом цикле хакасов. Благодаря тому, что это животное было задействовано во многих сакрализованных действиях, оно наделялось высоким семиотическим статусом. Сакральная функция коня определялась верой в его апотропеистические свойства. В связи с тем, что это животное являлось также символом плодородия, его образ и отдельные элементы его снаряжения широко использовались в обрядности, связанной с дородовым, родовым и постродовым детским циклами.\u0000 The purpose of the article is to determine the function of the horse and horse harness in the representations and rituals of the Khakas associated with the children’s cycle. The chronological framework of the work covers the late XIX — mid XX centuries . The choice of such time limits is determined by the state of the source base on the research topic. Ethnographic and folklore materials collected by both pre-revolutionary and modern researchers: I. G. Gmelin, N. F. Katanov, V. Ya. Butanaev, N. S. Teneshev, etc. served as a source base. Folklore materials — excerpts from heroic tales (alyptyg nymakhtar) used in this work presented for the first time in the author's translation in Russian. In the article under consideration, archival ethnographic materials on the indicated problems are also introduced into scientific circulation. Leading in the research is the principle of historicism, when any cultural phenomenon is considered in development and taking into account a specific situation. The research methodology is based on historical and ethnographic methods: remnants (relic) and semantic analysis.As a result of the analysis, the following conclusions can be drawn: 1) in the traditional culture of the Khakass, the horse and its image occupied an important place. This pet was included in the ritual associated with the children's cycle; 2) In the religious and mythological consciousness of the people, the image of a horse was steadily associated with the idea of vitality and fertility; 3) Not only the image of this ungulate and some parts of its body were endowed with magical protective properties; 4) The sacralization of the horse contributed to the fact that its image in its various manifestations was widely represented in the rituals associated with prenatal, birth and postnatal childhood cycles. An important p","PeriodicalId":52022,"journal":{"name":"Tomskii Zhurnal Lingvisticheskikh i Antropologicheskikh Issledovanii-Tomsk Journal of Linguistics and Anthropology","volume":" ","pages":""},"PeriodicalIF":0.1,"publicationDate":"2022-04-25","publicationTypes":"Journal Article","fieldsOfStudy":null,"isOpenAccess":false,"openAccessPdf":"","citationCount":null,"resultStr":null,"platform":"Semanticscholar","paperid":"45932136","PeriodicalName":null,"FirstCategoryId":null,"ListUrlMain":null,"RegionNum":0,"RegionCategory":"","ArticlePicture":[],"TitleCN":null,"AbstractTextCN":null,"PMCID":"","EPubDate":null,"PubModel":null,"JCR":null,"JCRName":null,"Score":null,"Total":0}