Praxema最新文献

{"title":"ЯЗЫК ДИРИЖЕРСКОГО ЖЕСТА В КОНТЕКСТЕ ПЕДАГОГИЧЕСКОЙ ПРАКСЕОЛОГИИ","authors":"V. Tsarev","doi":"10.23951/2312-7899-2020-1-232-242","DOIUrl":"https://doi.org/10.23951/2312-7899-2020-1-232-242","url":null,"abstract":"В статье автор с использованием принципов системного анализа рассматривает некоторые особенности достаточно молодого искусства – дирижёрского – в динамике его генезиса и развития, обусловленного поступательной эволюцией музыкального искусства в целом. С позиций педагогической праксеологии на конкретных примерах выдающихся исполнителей (Арнольда Каца, Евгения Мравинского, Герберта фон Караяна, Александра Свешникова и др.) описаны профессиональные и личностные качества, которыми должен обладать дирижёр оркестра или хора (особенно начинающий дирижёр), показаны особенности творческого взаимодействия руководителя коллектива и исполнителей. Характеризуя дирижирование как объект визуального восприятия, автор выделяет ведущую роль Ильи Александровича Мусина в становлении техники дирижёрского искусства в России, обозначении главенствующей роли жестов «триады» – «внимание», «дыхание», или «ауфтакт», и «атака звука». При этом, определяя истинную природу искусства дирижирования, автор статьи отмечает единство двух основных составляющих: технической стороны и выразительной. Подчёркивая первичность постановки, технической оснащённости мануального аппарата, автор актуализирует значимость художественного прочтения дирижёрского жеста, предполагающего эмоциональное выражение замысла, краски, души композитора.In the article, from the standpoint of system analysis the author considers some features of a fairly young conductor art in the dynamics of its genesis and development, due to the progressive evolution of musical art in general. From the standpoint of pedagogical praxeology, specific examples of outstanding performers (Arnold Katz, Evgeny Mravinsky, Herbert Von Karayan, Alexander Sveshnikov, and others) describe the professional and personal qualities that an orchestra conductor or choir should possess (especially a novice conductor), and features of the creative interaction of the leader collective and performers. Describing conduction as an object of visual perception, the author identifies the leading role of Ilya Aleksandrovich Musin in the formation of the technique of conducting art in Russia, designating the gestures of “triad” – “attention”, “breath” or “auftakt” and “attack of sound”. At the same time, determining the true nature of the art of conducting, the unity of the two main components is noted – the technical side and the expressive one. Emphasizing the primacy of the production, the technical equipment of the manual apparatus, the author updates the significance of the artistic interpretation of the conductor’s gesture, which presupposes the emotional expression of the intention, color, soul of the composer.","PeriodicalId":37342,"journal":{"name":"Praxema","volume":null,"pages":null},"PeriodicalIF":0.0,"publicationDate":"2020-04-16","publicationTypes":"Journal Article","fieldsOfStudy":null,"isOpenAccess":false,"openAccessPdf":"","citationCount":null,"resultStr":null,"platform":"Semanticscholar","paperid":"82544781","PeriodicalName":null,"FirstCategoryId":null,"ListUrlMain":null,"RegionNum":0,"RegionCategory":"","ArticlePicture":[],"TitleCN":null,"AbstractTextCN":null,"PMCID":"","EPubDate":null,"PubModel":null,"JCR":null,"JCRName":null,"Score":null,"Total":0}

{"title":"ЗВУКОВОЙ ОБРАЗ «В ЛАНДШАФТЕ», НЕПОСРЕДСТВЕННЫЙ И ИММЕРСИВНЫЙ","authors":"Nina Sosna","doi":"10.23951/2312-7899-2020-1-47-57","DOIUrl":"https://doi.org/10.23951/2312-7899-2020-1-47-57","url":null,"abstract":"В статье рассматриваются возможности подхода к образу не только через область визуального. Указывая на звуковую материю как дополнительный источник образов, автор отмечает, с одной стороны, зависимость sound studies от визуальных исследований: методологические ходы, связанные с миметическим выделением пар терминов «слышать/слушать», «слышимое/неслышимое» (подобные «смотреть/видеть», «видимое/невидимое»); расширение предметного поля за счёт включения примеров использования звука, которые не рассматривались в истории и теории музыки (подобно тому, как история и теория искусств практически не рассматривала примеры, предшествовавшие складыванию живописного канона или появившиеся после его трансформации). С другой стороны, автор демонстрирует, как не отягощённые миметизмом визуального экологические sound studies, уравнивающие слушателя-человека с любыми объектами окружающего пространства в качестве препятствия на пути распространения звуковых волн, попутно существенно сужают возможность говорить об образе. Акцентируя безусловно важные характеристики звукового воздействия – иммерсивность и непосредственность, эти исследования подводят к выводу об отсутствующих столкновениях и специфических констелляциях, результатом которых мог бы быть образ. Выбранные для примера эксперименты Х. Ноака призваны показать, как нетипичный художественный жест, не отрицающий значимость «природы», раскрывает различные каналы восприятия навстречу друг другу и является генеративным в отношении констеллирующих эффектов вспыхивания образа.The article aims to investigate if there are possibilities to put questions of image beyond the field of the visual. Considering the sonic matter as a complementary source of images, the author demonstrates, on the one hand, the dependence of sound studies on visual studies. It can be seen in methodology that uses a pair of terms ‘hearing / listening’, ‘audible / unaudible’ similar to ‘look / regard’, ‘visible / invisible’, as well as in expansion of the subject field by including examples of dealing with sound beyond the frame of classical music theory. On the other hand, ecologically charged sound studies developing out of communication with visual studies, that equate a human listener with any object standing in the way of sound waves, diminish the possibility to speak about image. These studies emphasize the main characteristics of the impact of the sonic – immersion and immediacy, but at the same time accentuate the absence of tensions and specific constellations, the result of which could be an image. Contrary to the latter, Hunter Noack’s actions exemplify by means of a “natural” artistic gesture the opening of different sense perceptions one to the other in their generative functions to flash images.","PeriodicalId":37342,"journal":{"name":"Praxema","volume":null,"pages":null},"PeriodicalIF":0.0,"publicationDate":"2020-04-16","publicationTypes":"Journal Article","fieldsOfStudy":null,"isOpenAccess":false,"openAccessPdf":"","citationCount":null,"resultStr":null,"platform":"Semanticscholar","paperid":"76666452","PeriodicalName":null,"FirstCategoryId":null,"ListUrlMain":null,"RegionNum":0,"RegionCategory":"","ArticlePicture":[],"TitleCN":null,"AbstractTextCN":null,"PMCID":"","EPubDate":null,"PubModel":null,"JCR":null,"JCRName":null,"Score":null,"Total":0}

{"title":"«СВЯТАЯ ЗЕМЛЯ» В СОВРЕМЕННОМ ГОРОДЕ: ОПЫТ КУЛЬТУРНО-СЕМИОТИЧЕСКОГО ТРАНСФЕРА «ПАЛЕСТИНЫ» В САКРАЛЬНОЕ ПРОСТРАНСТВО АЛТАЯ","authors":"Xeniya Murastova","doi":"10.23951/2312-7899-2020-1-174-192","DOIUrl":"https://doi.org/10.23951/2312-7899-2020-1-174-192","url":null,"abstract":"В статье рассматривается феномен переноса образов Святой земли в пространство сибирского города на примере православного храмоздательства и общественной деятельности представителей регионального отделения Императорского православного палестинского общества (ИППО) в городе Барнауле. Выбор предмета обусловлен необходимостью интерпретации сознательного трансфера образов Святой земли в иконографическую концепцию храма 14000 Вифлеемских младенцев мучеников (2008– 2015), осуществлённого специалистами в области иеротопии, один из которых является председателем Алтайского отделения ИППО. Исследуются современные способы актуализации связей православного сообщества с сакральными ландшафтами Святой земли. Постулируется, что наряду с реставрацией Русской Палестины на Ближнем Востоке и традиционной практикой паломничества, эти связи могут устанавливаться посредством иеротопического творчества и общественной деятельности. Анализ осуществляется в понятийном контексте концепции культурно-семиотического трансфера, предложенного С. С. Аванесовым, а также в рамках иеротопического подхода А. М. Лидова, с привлечением данных интервью с храмоздателями и активными членами сообщества. Этнографический подход позволяет проанализировать представления храмоздателей об историко-культурных основах и мотивации иеротопического творчества. Среди выявленных мотивов обнаруживаются стремления преодолеть разрывы в христианской традиции, воссоздать цельный христианский сакральный ландшафт, связать сакральные символы Святой земли с «местами памяти» Алтайской духовной миссии, усилить духовные аспекты богослужебной практики. Выявляются направления деятельности регионального отделения ИППО, способствующие трансферу образа Святой земли. Делается вывод о роли личности в формировании современного сакрального пространства.The article discusses the phenomenon of transferring of Holy Land images into modern urban space on the example of Orthodox temple building and the Imperial Orthodox Palestinian Society (IOPS) social activities. The choice of the subject is due to the need to interpret the conscious transfer of Holy Land images into the iconographic concept of the Church of 14,000 Bethlehem Martyrs Babies (2008–2015), created in Altai region (Russia, Siberia) by two experts in hierotopy. One is the chairman of the Altai branch of IOPS, art professor and archpriest Georgy Kreidun who developed the concept and led the construction of the temple. The other is Russian Byzantinist, the author of the hierotopic approach Alexei Lidov, who proposed an iconographic concept of the church with Holy Land symbols. In this article I explore some “local” ways of building the links between the modern Orthodox community and the Palestine sacred landscape. It is postulated that along with the restoration of the “Russian Palestine” in the Middle East and the traditional practice of pilgrimage, the connection with the Holy Land is established today through hierotopic creativity and social activities. The analy","PeriodicalId":37342,"journal":{"name":"Praxema","volume":null,"pages":null},"PeriodicalIF":0.0,"publicationDate":"2020-04-16","publicationTypes":"Journal Article","fieldsOfStudy":null,"isOpenAccess":false,"openAccessPdf":"","citationCount":null,"resultStr":null,"platform":"Semanticscholar","paperid":"84078081","PeriodicalName":null,"FirstCategoryId":null,"ListUrlMain":null,"RegionNum":0,"RegionCategory":"","ArticlePicture":[],"TitleCN":null,"AbstractTextCN":null,"PMCID":"","EPubDate":null,"PubModel":null,"JCR":null,"JCRName":null,"Score":null,"Total":0}

{"title":"РАСПРЕДЕЛЁННАЯ ОБРАЗНОСТЬ: ИМАГИНАТИВНЫЕ ПРАКТИКИ СОВРЕМЕННОЙ КУЛЬТУРЫ","authors":"Ilya Inishev","doi":"10.23951/2312-7899-2020-1-31-46","DOIUrl":"https://doi.org/10.23951/2312-7899-2020-1-31-46","url":null,"abstract":"В статье идёт речь о формах образного, которые во всё возрастающей степени становятся характерными для современной культуры. Центральная характеристика этих форм – распределённость в пространстве и времени, их способность сопровождать нас практически повсеместно, не будучи привязанными к каким-либо организационным формам. Распределённые разновидности образного противопоставляются «традиционным», нераспределённым образам, «репрезентирующим» некоторое идентифицируемое содержание. Одна из базовых черт нераспределенного образного – заключённое в нём нормативное притязание, затрагивающее не только способы его интерпретации, но и телесные практики воспринимающего «субъекта», релевантные для его восприятия. В отличие от репрессивного характера нераспределённого образа, являющегося его структурной характеристикой, связанной с характерным для него режимом восприятия, распределённая образность базируется не на редукции и контроле телесности воспринимающего, но – напротив – на интенсификации (и в этом смысле эмансипации) его эмоционально-телесного самоприсутствия. В диахронической перспективе отношение между нераспределённой и распределённой образностью опосредовано сложной социально-исторической и материально-технологической динамикой развитого и позднего модерна. Реконструкция этой динамики позволяет выстроить генетическую связь (континуальность) между нераспределённой и распределённой образностью. В синхронической перспективе распределённая и нераспределенная разновидности образности генерируют несовместимые типы опыта с взаимоисключающими структурными характеристиками и социально-политическими импликациями (дискретность).Main theme of the article are the types of imagery becoming increasingly characteristic of contemporary culture. The core feature of these types is their being distributed across time and space, their ability to accompany us virtually everywhere, without being tied to any organizational form. Distributed imagery opposes “traditional”, non-distributed images “representing” some identifiable subject-matter. One of the essential traits of non-distributed imagery is its normative claim addressing not only the ways of its interpretation but also bodily practices of the perceiving subject, relevant for experiencing images of this kind. In contrast to the inherent oppressiveness of non-distributed image connected to a perceptual regime characteristic of it, the distributed imagery draws not on reduction and control of body of the perceiving subject but – on the contrary – on intensifying (and in this sense, on emancipating) its bodily emotional self-presence. From a diachronic point of view, the relationship between distributed and non-distributed imageries is mediated by quite a complicated socio-historical and material-technological dynamic of the developed and late modernity. Reconstruction of this dynamic enables us to identify the genetic interrelation (continuity) between non-distributed and distributed imagery. From a synchronic point o","PeriodicalId":37342,"journal":{"name":"Praxema","volume":null,"pages":null},"PeriodicalIF":0.0,"publicationDate":"2020-04-16","publicationTypes":"Journal Article","fieldsOfStudy":null,"isOpenAccess":false,"openAccessPdf":"","citationCount":null,"resultStr":null,"platform":"Semanticscholar","paperid":"89495812","PeriodicalName":null,"FirstCategoryId":null,"ListUrlMain":null,"RegionNum":0,"RegionCategory":"","ArticlePicture":[],"TitleCN":null,"AbstractTextCN":null,"PMCID":"","EPubDate":null,"PubModel":null,"JCR":null,"JCRName":null,"Score":null,"Total":0}

{"title":"КОЛОРИСТИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРА И РЕАЛЬНОСТЬ СОВРЕМЕННОГО ГОРОДА: ОТ ТЕОРЕТИЧЕСКОЙ ОСНОВЫ К ПРАКТИЧЕСКОМУ ВОПЛОЩЕНИЮ","authors":"Liubov Robezhnik","doi":"10.23951/2312-7899-2020-1-161-173","DOIUrl":"https://doi.org/10.23951/2312-7899-2020-1-161-173","url":null,"abstract":"Данное исследование посвящено обзору существующих теоретических обоснований и концепций в области использования цвета как важной визуальной составляющей городской среды, как неотъемлемой части любой физической формы. Цвет оказывает существенное влияние на эмоциональное восприятие пространства человеком. Также посредством цвета человеческое сознание актуализирует многие ассоциативные цепочки, влияющие, в том числе, и на процесс идентификации места, культурной принадлежности и т. д. Описывается понятие колористической культуры, обозначаются основные объекты и явления, соотносимые с данным понятием. В настоящее время колористическая культура несёт определённый аспект бинарности. С одной стороны, существует влияние интернациональной культуры, которая формирует наднациональные тенденции в области колористики, что в идеале должно быть направлено на реализацию общечеловеческих ценностей. С другой стороны, увеличивается значимость региональной культуры и развиваются её проявления, в том числе в области цвета, что способствует глубинным процессам «укоренения» человека посредством внутренней идентификации себя с определённым местом, регионом. Быстрый рост городов, соседство на одном средовом участке разновременных архитектурных объектов, необходимость поиска новых приёмов и средств городской навигации актуализировало использование цвета как действенного средства гармонизации отдельных городских образований и города в целом, а также как средства ориентации в усложнённой городской структуре. Следующим этапом является анализ влияния теоретических концепций на процесс принятия решений в области колористики города в настоящее время. Насколько этот процесс реально регулируется, в какой степени он формируется спонтанно и не поддаётся существенному профессиональному влиянию? Анализируются изменения в градостроительном планировании, связанные с переходом от разработки генеральных планов развития города на период одного-двух десятилетий к разработке краткосрочных мастер-планов. Рассматриваются возможности профессионального и непрофессионального влияния на колористические решения современного города. Описывается сложный и трудоёмкий процесс работы с исторической колористикой. Третий этап исследований включает описание явлений и тенденций в области цвета и пластики, которые только набирают силу своего влияния на городскую среду и требуют дальнейшего теоретического осмысления и прогнозирования. Приводятся примеры использования новых материалов и технологий и их влияния на колористику архитектурных объектов. Отмечается, что если в прошлом веке архитектура являлась композиционно доминирующим цветоносителем, то сейчас существует возможность формирования запоминающегося колористического образа города за счёт знакового мощения и геопластики, активной системы навигации, использования элементов озеленения с разнообразной полихромией. Информативность цвета, его мультитекстуальность делают его важным инструментом «культуры реальной виртуальности» в информационную эпоху развития","PeriodicalId":37342,"journal":{"name":"Praxema","volume":null,"pages":null},"PeriodicalIF":0.0,"publicationDate":"2020-04-16","publicationTypes":"Journal Article","fieldsOfStudy":null,"isOpenAccess":false,"openAccessPdf":"","citationCount":null,"resultStr":null,"platform":"Semanticscholar","paperid":"88016609","PeriodicalName":null,"FirstCategoryId":null,"ListUrlMain":null,"RegionNum":0,"RegionCategory":"","ArticlePicture":[],"TitleCN":null,"AbstractTextCN":null,"PMCID":"","EPubDate":null,"PubModel":null,"JCR":null,"JCRName":null,"Score":null,"Total":0}

{"title":"ИКОНА В МУЗЕЕ: ВИЗУАЛЬНЫЙ ПОРЯДОК ЭКСПОНИРОВАНИЯ КАК ФОРМА ИНТЕРПРЕТАЦИИ","authors":"E. Volkova","doi":"10.23951/2312-7899-2020-1-193-207","DOIUrl":"https://doi.org/10.23951/2312-7899-2020-1-193-207","url":null,"abstract":"В статье рассматривается история способов показа иконы на протяжении всего периода её музейного бытования, которое началось около полутора веков назад. Всё это время методы демонстрации иконы в музее проявляли отношения между музеем, обществом и властью, а также отражали изменение понимания самого феномена музейного предмета. Начиная с первых экспозиций и до сегодняшнего дня ведутся дискуссии о статусе иконы в музейном пространстве, её интерпретации и разнообразных способах показа. Уникальность иконы заключается в том, что на её примере особенно ярко прослеживается изменение значения объекта при превращении его в музейный предмет, т. е. при его перемещении из одного контекста в другой. Современная музейная аналитика утверждает, что музей не является и никогда не являлся нейтральной средой сохранения памятников или информации. Он активно формирует рамки зрительского восприятия, наделяя экспонируемые предметы смыслом и превращая их в художественные или исторические памятники. Музей также придаёт им статус нормы и очевидности, активно формируя культурную идентичность. Когда объект изымается из аутентичной среды и помещается в музейную экспозицию, он теряет первоначальный смысл, но приобретает другое, новое прочтение. К инструментам, с помощью которых музей всегда формировал новые смыслы, относятся способы показа или музейный дизайн. Применительно к иконе представляет интерес возможность проследить, как с помощью способов показа меняется её значение: как икона изымается из сакрального контекста и обретает светские значения, как создаётся имитация сакрального в профанном пространстве музейной экспозиции. В истории музейного бытования иконы можно выделить несколько этапов. В экспозиции XIX века она теряет связь со своим сакральным пространством и рассматривается как один из объектов коллекционирования или научного изучения, подтверждая ценность рационального познания. К началу ХХ века относятся первые попытки музеев вернуть иконе священный контекст, но не ритуально-обрядовый, а философско- эстетический. Экспозиции 1930-х гг. максимально нивелировали и связь иконы с родным для неё сакральным контекстом, и понимание иконы в качестве философско-этетического феномена. Она превратилась в исторический документ, иллюстрацию к обучающему рассказу или идеологическому тезису. К концу ХХ века древнерусская живопись понималась как художественный шедевр, дающий возможность эстетического наслаждения. Современный подход синтезирует все используемые ранее способы показа. При этом стала достаточно распространённой практика помещения иконы в сакральный контекст, имитацию которого создают различные экспозиционные приёмы. Таким образом, рассмотренные в статье способы показа иконы, несмотря на всю их разнообразность, имеют сходные черты, обладающие некоторой повторяемостью. Они интерпретируют икону то как сакральный объект, то как профанный. Обоснования приёмов, с помощью которых происходит сакрализация/десакрализация иконы в музейных экспозициях, на разных этапах её музей","PeriodicalId":37342,"journal":{"name":"Praxema","volume":null,"pages":null},"PeriodicalIF":0.0,"publicationDate":"2020-04-16","publicationTypes":"Journal Article","fieldsOfStudy":null,"isOpenAccess":false,"openAccessPdf":"","citationCount":null,"resultStr":null,"platform":"Semanticscholar","paperid":"78587379","PeriodicalName":null,"FirstCategoryId":null,"ListUrlMain":null,"RegionNum":0,"RegionCategory":"","ArticlePicture":[],"TitleCN":null,"AbstractTextCN":null,"PMCID":"","EPubDate":null,"PubModel":null,"JCR":null,"JCRName":null,"Score":null,"Total":0}

{"title":"ЧЕХОВСКИЙ САХАЛИН: ОПЫТЫ ФОТОГРАФИЧЕСКОЙ ФИКСАЦИИ ОСТРОВА","authors":"E. Golovneva, Ivan Golovnev","doi":"10.23951/2312-7899-2020-1-76-92","DOIUrl":"https://doi.org/10.23951/2312-7899-2020-1-76-92","url":null,"abstract":"В статье исследуются фотографические репрезентации Сахалина в конце XIX века, в период пребывания на острове писателя А. П. Чехова. Сахалин рассматривается как особое культурно-географическое пространство с выраженными фронтирными чертами. Отмечается, что особенности сахалинской региональной идентичности выстраивались на основе идей «отдалённого острова-материка» и «места невыносимых страданий». Рассматривая место Сахалина в «имперском воображении», авторы обращаются к опытам фотофиксации острова в указанный период. В методологическом отношении анализ чеховской фотоколлекции о Сахалине рассматривается в русле современных фронтирных, метонимических и визуально- антропологических исследований. В качестве эмпирического материала в тексте используются материалы Архива Общества изучения Амурского Края (г. Владивосток), а также фотоснимки Сахалина конца XIX века, входящие в альбом польского исследователя Б. И. Дыбовского (1833–1930) и хранящиеся в настоящее время в Камчатском краевом объединённом музее города Петропавловска-Камчатского. Развивая дискурс о фотографии как значимом способе визуальной репрезентации фронтирных территорий России, авторы предлагают систематизацию и классификацию основных сюжетов фотоснимков о Сахалине (на примере деятельности фотографа И. И. Павловского), осуществляют корреляцию фотографических и литературных образов, выявляют роль фотоснимков в формировании представлений о Сахалине внутри империи и за её пределами. В статье отмечается, что в фотографии визуальные критерии жизни на «каторжном острове» создавались посредством фиксации типических персонажных позиций и жанровых сцен (труд и быт каторжан), физической антропологии («инородческие лица», «лица преступников»), архитектурного и природного ландшафта острова, определялись режимом просмотра «картинки» или фотоальбома. Авторы приходят к выводу, что фотоснимки чеховского Сахалина, наряду с литературными опытами конца XIX века, проводили зримые границы между населением острова и остальной Россией и, зафиксировав их, утверждали наличие у сахалинского сообщества стабильных отличительных признаков.The article examines the photographic representations of Sakhalin in the end of XIX century, in the period of A. P. Chekhov’s stay on the island. Sakhalin is viewed as a peculiar cultural and geographical space with clear frontier characteristics. Sakhalin regional identity is seen as formed on the basis of ideas of “the remote island – continent” and “the place of nameless misery”. Beginning with an analysis of Sakhalin in the context of imperial imagination, authors rediscover a photofixation of the island in the above-mentioned period. Analysis of Chekhov’s photo collection is addressed to the works of frontier and memory studies as well as visual anthropology. The article is based on empirical data of Archive of Amur region Research Society (Vladivostok) and photos from Benedict Dybovsky’s (1833–1930) album that is stored in Kamchatka Regional United Museum (Petropavlovsk-Kamchat","PeriodicalId":37342,"journal":{"name":"Praxema","volume":null,"pages":null},"PeriodicalIF":0.0,"publicationDate":"2020-04-16","publicationTypes":"Journal Article","fieldsOfStudy":null,"isOpenAccess":false,"openAccessPdf":"","citationCount":null,"resultStr":null,"platform":"Semanticscholar","paperid":"86357909","PeriodicalName":null,"FirstCategoryId":null,"ListUrlMain":null,"RegionNum":0,"RegionCategory":"","ArticlePicture":[],"TitleCN":null,"AbstractTextCN":null,"PMCID":"","EPubDate":null,"PubModel":null,"JCR":null,"JCRName":null,"Score":null,"Total":0}

{"title":"ГРАНИЦЫ ВИЗУАЛЬНОГО РЕЖИМА МОДЕРНА: СИНКРЕТИЧЕСКИЕ ОБРАЗЫ РЯДОМ С ЕДИНООБРАЗИЕМ ВИДЕНИЯ","authors":"Alexander Pigalev","doi":"10.23951/2312-7899-2020-1-12-30","DOIUrl":"https://doi.org/10.23951/2312-7899-2020-1-12-30","url":null,"abstract":"В статье автор прослеживает становление способа видения, присущего модерну, с целью определить его границы и тем самым зоны контакта, в которых он соприкасается с другими способами видения. Такие зоны рассматриваются в качестве социальных пространств. Отправной точкой анализа является констатация тезиса о том, что модерн должен быть охарактеризован посредством указания на центральное положение и даже гегемонию зрения, но только с учётом особенностей человека и общества, преобразованных модернизацией. Переход от непосредственности общественных отношений к преобладанию опосредования в эпоху модерна выявляет тот факт, что зрение представляет собой социокультурный конструкт, который встраивается в сеть опосредующих структур и превращается в визуальность в качестве способа видения, зависящего от них. Исследование ориентируется на концепцию визуальности в качестве репрезентации, которая, хотя она и предполагает дуализм означаемого и означающего, не может быть истолкована как просто отражение, подражание или копирование реальности. Главным в понимании репрезентации является то, что она не является спокойным и ненапряжённым отношением между означаемым и означающим, а представляет собой всеобъемлющее упорядочение репрезентируемой реальности. Именно допущение, что субъект с определённой точки зрения принудительно придаёт реальности некоторую структуру, позволяет, в соответствии с пониманием Мартина Хайдеггера, истолковать модерн как эпоху репрезентации. В результате признание наличия в репрезентации принудительного элемента позволяет определить способ видения модерна как визуальный режим. Такой подход открывает возможность, с одной стороны, обнаружения особенностей способов видения, предшествующих модерну, а с другой стороны, выявления сходств между теорией линейной перспективы и концепцией субъективности. Рассмотрение исходит из положения, согласно которому образы, определяемые способами видения премодерна, отличаются недостаточной структурной упорядоченностью и включают в свой состав синкретическую совокупность разнородных элементов или, как назвал эту произвольную множественность Клод Леви-Строс, «бриколаж». Переход от способа видения, присущего премодерну, к начальным формам визуального режима модерна сравнивается с возникновением метафизики и логики. Они включили принудительный элемент в неорганизованное мышление и, кроме того, создали возможности для определяющей роли репрезентации. Изобретение линейной перспективы понимается как кульминационный пункт развития концепции репрезентации и в том же ключе как аналог развития субъективности. Указывается также, что линейная перспектива лежит в основе того единственного визуального режима, который, как представляется, без каких-либо оговорок совместим с основополагающими принципами модерна и потому часто называется «картезианским перспективизмом». Тем не менее похоже, что вопрос о возможности других способов видения не закрыт и визуальные режимы Северного Возрождения и барокко чаще всего претендуют на принад","PeriodicalId":37342,"journal":{"name":"Praxema","volume":null,"pages":null},"PeriodicalIF":0.0,"publicationDate":"2020-04-16","publicationTypes":"Journal Article","fieldsOfStudy":null,"isOpenAccess":false,"openAccessPdf":"","citationCount":null,"resultStr":null,"platform":"Semanticscholar","paperid":"75580692","PeriodicalName":null,"FirstCategoryId":null,"ListUrlMain":null,"RegionNum":0,"RegionCategory":"","ArticlePicture":[],"TitleCN":null,"AbstractTextCN":null,"PMCID":"","EPubDate":null,"PubModel":null,"JCR":null,"JCRName":null,"Score":null,"Total":0}

{"title":"ИНТЕРЬЕРНОЕ И ЭКСТЕРЬЕРНОЕ ПРОСТРАНСТВО ЕРЕВАНСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО УНИВЕРСИТЕТА: ОПЫТ СЕМИОТИЧЕСКОГО ОПИСАНИЯ","authors":"Tigran Simyan","doi":"10.23951/2312-7899-2020-1-104-120","DOIUrl":"https://doi.org/10.23951/2312-7899-2020-1-104-120","url":null,"abstract":"В статье проводится семиотически-типологический анализ университетского пространства Ереванского государственного университета (ЕГУ). Данное исследование является продолжением дискурса «Университетское пространство». Культурные артефакты ЕГУ описываются не с точки зрения культурно-исторического подхода, а с использованием семиотического метода. Детально описывается пространственное «начало» университетского экстерьера, выявляются семантические и парадигматические особенности центральной скульптуры, а также интерьерный барельеф библиотеки ЕГУ и средневековые маркеры университетского пространства. Центральное пространство Ереванского государственного университета семиотизировано различными скульптурами, памятниками, барельефами, являющимися знаками социальной и культурной памяти, отсылающей к разным культурным пластам: от Средневековья до советской эпохи. «Начало» университетского пространства маркируется ключевыми фигурами армянской письменности, ставшими культурными константами интерьерного и экстерьерного пространства ЕГУ. В визуализации истории превалируют образы видных деятелей армянской средневековой университетской традиции. Изображённые фигуры Месропа Маштоца и Саака Партева отсылают к прошлому, на прагматическом уровне указывая на древность армянского алфавита и глубокие корни армянской схоластической университетской истории. Кроме средневековых деятелей культуры, в университетском пространстве представлены также видные деятели новой и новейшей армянской литературы (Абовян, Налбандян, Туманян, Чаренц), сыгравшие важную роль в становлении общественной и литературной жизни, приведшие к европеизации армянской литературы, а также к парадигматическим культурным переходам. Анализ эмпирического материла показал, что диапазон исторических артефактов вбирает в себя также и советскую эпоху (соцреализм). Подробный анализ барельефа соцреализма показал, что он является стереотипным артефактом советской эпохи, пропагандистской визуализацией советской тоталитарной идеологии.The article is semiotic-typological analysis of Yerevan State University (YSU) interior space and external grounds. It is a part of Yerevan City discourse, which depicts separate part of Yerevan downtown, and fragments of the interior and exterior space of YSU. Moreover, this article is a continuation of the discourse “University Space”. YSU cultural artifacts are described both by culturalhistorical as well as by a semiotic method. Russian reviews have described the semiotically labeled spaces of the university mainly by a cultural-historical approach. The cultural environment has become the meta-language concept of this approach. The cultural-historical methodology does not imply a semiotic metalanguage and analysis. This reveals psychological and cultural values, different historical eras and signs of identity, etc. The article is a detailed description of the starting point of the university exterior grounds represented by the central sculpture, interior works of art and bas-relie","PeriodicalId":37342,"journal":{"name":"Praxema","volume":null,"pages":null},"PeriodicalIF":0.0,"publicationDate":"2020-04-16","publicationTypes":"Journal Article","fieldsOfStudy":null,"isOpenAccess":false,"openAccessPdf":"","citationCount":null,"resultStr":null,"platform":"Semanticscholar","paperid":"75243016","PeriodicalName":null,"FirstCategoryId":null,"ListUrlMain":null,"RegionNum":0,"RegionCategory":"","ArticlePicture":[],"TitleCN":null,"AbstractTextCN":null,"PMCID":"","EPubDate":null,"PubModel":null,"JCR":null,"JCRName":null,"Score":null,"Total":0}

{"title":"СЕМАНТИКА ГОРОДСКИХ И СЕЛЬСКИХ ПЕЙЗАЖЕЙ ЛИТВЫ В ДЕТСКОМ СОВЕТСКОМ КИНЕМАТОГРАФЕ","authors":"Sergey Avanesov, Ada Bernatonite","doi":"10.23951/2312-7899-2020-1-221-231","DOIUrl":"https://doi.org/10.23951/2312-7899-2020-1-221-231","url":null,"abstract":"В статье проанализированы специфические причины появления в советских детских фильмах эпизодов, демонстрирующих городские и сельские ландшафты Литвы и создающих особую атмосферу в кадре. Поскольку вильнюсское барокко испытало на себе влияние итальянской архитектуры, то съёмки в Литве создавали в советском кинематографе иллюзию Италии. Ещё одна из причин лежит в плоскости инаковости культуры, внутри которой легко сотворить образ врага. Но вместе с этой крайностью в контексте детского кинематографа лежит и полярно другая целевая причина: визуально продемонстрировать абсолютную идентичность литовского городского пространства российскому, точнее, советскому пространству. Использование ландшафтов литовских городов носило мозаичный характер. Определённые места, которые зритель видит в кадре, по смыслу выполняют иную функцию, нежели та, которая характерна для них в реальности. Городское пространство Литвы в детском советском кинематографе лишено присущей ему семантики. В статье выявляются закономерности, согласно которым авторы фильмов намеренно отказывают в узнаваемости историческим и повседневным объектам этой прибалтийской республики.The article analyzes the specific reasons for the occurrence of episodes demonstrating urban and rural landscapes of Lithuania and creating a distinctive atmosphere within the frame in Soviet children films. Since Vilnius baroque was influenced by Italian architecture, filmmaking in Lithuania created the illusion of Italy for Soviet cinema. Another reason lies in the ground of otherness of the culture, inside which an image of an enemy was easier to create. But along with this extreme point there is another opposite aspect in the context of Soviet children cinematograph – visual demonstration of the absolute identity of Lithuanian urban space to Russian, or, more precisely, Soviet one. The use of Lithuanian cities landscapes was mosaic by its nature. Different meaning, than the one they performed in reality, was attributed to certain places that the audience saw in frames. The urban space of Lithuania in children’s Soviet cinema is devoid of its true meaning. The article reveals those patterns by which filmmakers deliberately refuse to show historical and everyday objects of this Baltic republic in a recognizable way.","PeriodicalId":37342,"journal":{"name":"Praxema","volume":null,"pages":null},"PeriodicalIF":0.0,"publicationDate":"2020-04-16","publicationTypes":"Journal Article","fieldsOfStudy":null,"isOpenAccess":false,"openAccessPdf":"","citationCount":null,"resultStr":null,"platform":"Semanticscholar","paperid":"88378895","PeriodicalName":null,"FirstCategoryId":null,"ListUrlMain":null,"RegionNum":0,"RegionCategory":"","ArticlePicture":[],"TitleCN":null,"AbstractTextCN":null,"PMCID":"","EPubDate":null,"PubModel":null,"JCR":null,"JCRName":null,"Score":null,"Total":0}