HOW SCIENCE WORKS: VISUAL ORIENTATION IN SEMIOTIC SPACE

Наука как познание – это процесс. Наука как социальная система – это тоже процесс. В этих процессах мы время от времени фиксируем опорные точки, позволяющие описывать их с точки зрения определенной универсальной позиции. В том числе, я полагаю, на роль такой позиции подходит представление об ориентации в окружающей среде. Познание и сопутствующая ему наука в таком случае предстают как система все более и более сложной ориентации, сложность которой одним концом упирается в неопределённость, которую можно представить, с одной стороны, в реальном концепте сложностности, а с другой – в ирреальном концепте абсолютной абстракции. Лучше всего такую абстракцию, на мой взгляд, характеризует парадоксальное слово / понятие «ничто». Как сложностности и ее физического представителя – запутанности – мы не имеем в наличии, хотя реально имеем дело с ее производными – схлопнувшимися формами вещей (вроде электрона в двущелевом эксперименте), так тем более мы не имеем в наличии абсолютных абстракций (вроде, скажем, упомянутой уже «истины»). Ориентация в конечном счете сворачивается в четыре ориентира, которые образуют фрактальный кортеж, разворачивающийся в любом предмете, в котором мы захотим сориентироваться, включая отдельное сознание или систему науки. Эти ориентиры суть данности, схемы, позиции и «ничто» (за горизонтом этих ориентиров остаются неопределенность и абсолютная абстракция). Паттерн классической науки, задающий типологию науки вообще, опирается на три ориентира: исследователь с определенной позиции наблюдает данности мира и описывает их с помощью теорий (схем), которые верифицированы посредством научного эксперимента. Коротко это выглядит так: позиция => схемы => данности. По сути, это тип / паттерн естественных наук. Новый тип наук – гуманитарные науки – характеризуется прямо противоположным вектором в том же паттерне: позиция = схемы = данности. С появлением гуманитарных наук стало возможным говорить о научной и познавательной типологии, поскольку тут было заложено начало формирования представления о наблюдателе (в противовес естественнонаучному субъекту), благодаря которому реальные ориентиры были трансформированы в условные. Гуманитарный наблюдатель из позиции данностей наблюдает / описывает позиции как данности; таким образом реализуется паттерн классической науки, но сама наука становится другой – у нее другой предмет исследования и другой взгляд (позиция), из которого она исходит. Две эти точки – позиция наблюдения и предмет исследования – определяют тип науки. Одновременно иерархическая картина мира становится сетевой. Теперь, комбинируя ориентиры в разных сочетаниях, мы получаем ориентацию в типах современной науки и познания, в том числе в описанных Вячеславом Степиным неклассических и постнеклассических науках. Неклассика включает в себя теоретические науки. Пример естественных теоретических наук – теоретическая физика и биосемиотика; пример гуманитарных теоретических наук – теоретическая социология и теория психотерапии. Постнеклассика включает в себя общие теории. Пример естественных общих теорий – общая теория систем и синергетика; пример гуманитарных общих теорий – герменевтика и семиотика. Science is a specific and even unbelievable, I would say paradoxical, kind of human activity, just like any functional system in modern society. It is accepted that science establishes truth, but this truth is not true, as evidenced by Popper’s criterion of falsifiability. Another problem is the distinction between science as a social system and cognitive activity, so that much of modern scientific work may have nothing to do with cognition at all, but only with the self-reproduction of the social system. Finally, modern science also essentially differs from everything from which its genesis is usually deduced: firstly from primitive mythological not even cognition, but consciousness; then from primary philosophical views with attempts of objective descriptions sewn into them; then from theories verified by scholasticism; and, finally, from classic science, which actually underlies all sciences, forming in the Enlightenment era the concept of object and method of scientific experiment. Science as cognition is a process. Science as a social system is also a process. In these processes we fix from time to time reference points that allow us to describe them in terms of a certain universal position, which different philosophical orientations define differently. Among other things, I believe, the notion of orientation in the environment fits the role of such a position. Cognition and its accompanying science then appear as a system of a more and more complex orientation, the complexity of which at one end rests on uncertainty, which can be represented in the real concept of complexity or, metaphorically, in the image of quantum metaphor as quantum entanglement, and, at the other, in the unreal concept of absolute abstraction, which perhaps could be imagined – if it were possible! – as a sign cleared of content. Such a form is best characterized by the paradoxical word/notion of “nothingness.” Just as we do not have complexity and its physical representative, entanglement, although we really deal with its derivatives – collapsed forms of things (like the electron in the double-slit experiment), so even less do we have absolute abstractions (like, say, the already mentioned “truth”), although we work with unreal concepts, of which, on occasion, only a sign remains. Thus, a point can be a real point placed with chalk on the blackboard in the classroom, or it can be an unreal “mathematical point,” which a handful of chalk on the blackboard only symbolizes. Orientation ultimately collapses into four reference points, which form a fractal tuple that unfolds in any subject in which we wish to orient ourselves, including the individual consciousness or system of science. These orientations are given, schemata, positions, and “nothingness” (beyond the horizon of these orientations there remain indeterminacy and absolute abstraction). The pattern of classical science, which defines the typology of science in general, relies on three reference points: the researcher observes from a certain position the data of the world and describes them through theories (schemata), which are verified through scientific experiment. Briefly, it looks like this: position => schemas => data. In essence, this is the type/pattern of natural sciences. A new type of sciences – the humanities – is characterized by the exact opposite vector in the same pattern: position = schemata = data. In this case, in fact, with the emergence of the humanities it became possible to speak of a scientific and cognitive typology at all, since the beginning of the formation of the notion of the observer (as opposed to the natural science subject) was laid here, thanks to which real reference points were transformed into conditional, typologically relative ones. Thus, the humanitarian observer observes/describes positions as given – thus the pattern of classical (natural) science is realized, but science itself becomes different – it has another subject of research and another view (position) from which it proceeds. These two points – the position of observation and the subject of research – determine the type of science. In this case, the hierarchical picture of the world created by the natural (classical, enlightened) sciences becomes networked. Now, by combining the reference points in different combinations, we get an orientation in the types of modern science and cognition, including the non-classical and post-non-classical sciences described by Vyacheslav Stepin. The non-classical includes the theoretical sciences (natural and humanitarian). An example of natural theoretical sciences is theoretical physics or biosemiotics; an example of humanities theoretical sciences is theoretical sociology and psychotherapy theory. The post-non-classical includes general theories (also natural theories and humanities). An example of natural general theories is general systems theory and synergetics; an example of humanitarian general theories is hermeneutics and semiotics.