Прах и промах. А. Белый и В. Набоков: полигенетизм, параллель, пародия

В статье проводится анализ концовки двух романов двух авторов, «Серебряного голубя» А. Белого (1909) и «Отчаяния» В. Набокова (1934) с целью раскрыть, каким образом последний отвечает на традицию символизма и на его эмблематического автора-теоретика.Влияние А. Белого на В. Набокова рассмотрено в статье как многоплановое явление, не только как следование по стопам принятого наследия или его отрицание. Это скорее внимание ученика к мастеру поэтической формы, рождающее стилистические параллели, с одной стороны, а с дру-гой стороны – это отношение к преодолеваемому литературному предшественнику, выражающееся в сложных трансформациях. Тончайшим жанром второго типа отношения является амбивалентная по натуре пародия, касающаяся и критики идейного и мировоззренческого плана.Исходя из этих тезисов, статья, впервые в набоковедении, предлагает определить «Отчаяние» В. Набокова по жанру как роман философский.Роман опровергает прежде всего символистскую теорию жизнетворчества, отвечая не только А. Белому, но, в более широком плане, и идейной и поэтической традиции Серебряного века.Сравнение Дарьяльского с Германом, включением фигуры Раскольникова поставлено в статье в расширенный контекст «идейных убийств», касающихся вопроса свободы воли человеческой управлять своей судьбой, строить ее по планам. Особенно наглядно это в тройном сопоставлении, указывающем такое же амбивалентное отношение Набокова к наследию Достоевского, на которо-го явно опирается сюжет романа Набокова. Он становится объектом прямой пародии Набокова, открыто опровергающего и высмеивающего Достоевского, но тем самым (невольно) и ставит его в роль центральной фигуры внимания. Тройное сравнение раскрывает и то, что наследие Достоев-ского воспринято и интерпретировано Набоковым через наследие символизма. Это наследие, хоть и через кривые отражения, все же и именно тем самым и увеличено, ибо воспроизведение непосред-ственными предшественниками придает ему дополнительную глубину косвенной интерпретации.Статья затрагивает своеобразие приема двойников у В. Набокова, который отрицал и высмеивал прием «Doppelgänger», и предлагается термин «псевдодвойники».Приведенные тезисы основаны на тщательном анализе полигенетических коннотаций палки, ох-ватывающих культурные коды мифических аллюзий, античной и сакрально-библейской традиции, и косвенных, интертекстуальных литературных перекличек. В рассмотрении образа палки просле-живается сравнительная статистика синонимов в двух романах, и даже их языково-графические свойства; образы, построенные на форме букв ассоциациями автора-синестета.The paper focuses on the endings of two novels by two authors, The Silver Dove by A. Bely (1909) and Despair by V. Nabokov (1934) to reveal how the latter responds to the tradition of Symbolism and its emblematic author-theorist.The influence of A. Bely on V. Nabokov is considered in the paper as a multidimensional phenomenon, not only as following in the footsteps of the accepted heritage or its denial. Rather, it is the student’s attention to the master of the poetic form, giving rise to stylistic parallels, on the one hand, and on the other hand, it is the attitude to the literary predecessor being overcome, expressed in complex transformations. The finest genre of the second type of attitude is parody (ambivalent in its nature), parody, concerning here both ideological and philosophical criticism.Based on these theses, the paper, for the first time in Nabokov studies, proposes to define Nabokov’s Despair as a philosophical novel by genre. The novel disproves, above all, the Symbolist theory of “zhiznetvorchestvo” (‘the creation of life’), responding not only to A. Bely but also to the ideological and poetic tradition of the Silver Age.The comparison of Daryalsky to Herman, by also involving the figure of Raskolnikov, is placed in the paper in the extended context of “ideological murders” concerning the question of the freedom of the human will to control his fate, to build it according to human plans. This is particularly evident in the triple juxtaposition, which indicates the same ambivalent attitude of Nabokov toward the legacy of Dostoevsky, on which the plot of Nabokov’s novel is clearly based. He becomes the object of Nabokov’s direct parody, openly refuting and ridiculing Dostoevsky, but in doing so, (unwittingly) also places him as the central figure of attention. The triple comparison also reveals that Dostoevsky’s legacy is perceived and interpreted by Nabokov through the legacy of Symbolism. This legacy, even if through a distorted reflection, is nevertheless and precisely thereby magnified, for the reproduction by his immediate predecessors gives it an additional depth of indirect interpretation.The paper touches upon the peculiarity of the reception of doubles in V. Nabokov and proposes the term pseudo-doubles (as the author denied and mocked the technique of Doppelgänger).The thesis is based on a thorough analysis of polygenetic connotations of the stick, covering cultural codes of mythical allusions, ancient and sacral-biblical tradition, and indirect, intertextual literary interferences. In examining the image of the stick, the comparative statistics of synonyms of the word in the two novels are traced as well as their linguistic and graphic properties, images built on the form of letters by the synaesthete author’s associations.