“Now it is not the Time to Remember ...” Bolshevization of Historical Memory in the 1920s – 1930s.

Abstract

Получена: 24 ноября 2018 г. Принята: 24 мая 2019 г. Опубликована: 04 октября 2019 г. Актуальность темы определяется необходимостью всестороннего изучения исторической политики Советского государства на всех этапах его существования. Забвение рассматривается как неотъемлемая форма бытования советской политической культуры. Целью статьи является исследование практик забвения в конструировании новой советской традиции в 1930-х годах. Среди исследовательских задач следует назвать выявление «предметов изъятия» и технологию практик забвения. Методом исследования служит концепция интерпретации культур К. Гирца, предусматривающая технику «насыщенного описания» явлений действительности. Источниками служат наряду с литературными текстами 1930-х годов также и материалы партийного делопроизводства, в том числе находящиеся на архивном хранении в Пермском государственном архиве социально-политической истории (ПермГАСПИ). Рассматриваются основные аспекты изъятия из коллективной памяти ненужных имен, сюжетов и ситуаций: переименование географических названий (городов, поселений, административных единиц); замещение прежних языковых форм, изгнание из языка маркеров ушедшей эпохи, уничтожение изображений врагов трудового народа. Процедуры забвения реализовывались властными институтами: партийными комитетами, образовательными учреждениями, карательными органами. В результате исследования выявлены основания практик забвения, выражающие архаический тренд в общем модернистском проекте конструирования советской культуры. Миф о рождении нового мира в коллективном сознании советских граждан был призван вытеснить сохранившиеся представления о прошлом, представить социалистическое настоящее как вечное, неизменное и естественное состояние. С этой целью властные идеологические аппараты вместе с административными органами прилагали целенаправленные усилия, побуждающие людей переформатировать память о далеком и близком прошлом, заместить личные воспоминания предписанными кинематографическими и плакатными образами и скорректировать практики говорения об истории по газетному образцу. Эти практики производили ограниченный эффект. Ослабление властного давления выявило поверхностный характер коллективного забвения. В изобретенную традицию были вплетены фрагменты прежней культурной памяти.